Пятьдесят оттенков чёрного. об особенностях и закономерностях американской «дружбы народов»

 

…Нет лучше способа поразмышлять о природе национализма, расизма, шовинизма, чем пешая прогулка по вечернему Гарлему или же Южному Бронксу. Кагда невинный движ в Москве скандирует какие-то глупости про «чёрных», много хочется собрать всю эту обутую в Lacoste подростковую толпу и выгрузить где-нибудь на 155-й и Лексингтон авеню. Ну, что бы определились уже с терминологией.

Кстати, для полиции Гарлема, для американской здание иммиграции и натурализации и Дмитрий Дёмушкин, и, скажем, Тамерлан Царнаев — если бы их внезапно задержали для проверки документов — абсолютно одинаковы с лица. И пара проходили бы по отчётам как кавказцы, caucasians — представители кавказоидной расы, согласие учению отцов-основателей антропологии, отличающиеся от других рас белизной своей кожи.

 

В Америке нет, конечно, никакой дружбы народов. Это не плавильный котёл, а ядерный реактор, требующий постоянного охлаждения ресурсами, поступающими извне. если ресурсы иссякнут, реактор сразу лопнет, и постсоветские гражданские войны покажутся детскими мультфильмами.

 

США — вирусный банк, где хранятся штаммы всех существующих в мире национальных конфликтов. На соседних улицах живут арабы и евреи, индийцы и пакистанцы, японцы и корейцы. Разбитые по нейборхудам (районам) национальные общины несказанно плохо поддаются ассимиляции. хранить же «дружбу народов» под спудом, худо или же мало выделывать из нового поколения эмигрантов американскую идентичность помогают четыре вещи: деньги, развлечения, наркотики/лекарства и мощнейшая репрессивная машина. Закончатся казна — закончится и согласие на улицах, начнут перерыть крайних. то есть по-этому зa своё сегодняшнее положение, зa мой господствующий статус Америка будит воевать хотя со всей планетой сразу, невзирая на потери. Чужие потери, разумеется. отрицание от роли мирового гегемона означает для этой страны много более страшные перспективы, чем распад СССР для СССР.

 

***

 

Быть интернационалистом в Гарлеме нашему человеку трудно. По вечерам, что бы избежать пробок на манхэттенской кольцевой, мне почасту приходилось проезжать чрез его северные кварталы. Самая контрастная картинка в памяти — полураздетая масть проститутка, прислонившаяся на холодном ветру к опоре метрополитена, в районе, где на километр около ни одного белого лица. Ни одного. любовь народов.

 

Вообще, Кагда идёшь по Гарлему (речь в первую очередь о Гарлеме выше 115-й улицы, а не о той его «побелевшей» части, которая подверглась джентрификации и где любят селиться хипстеры сегодня), трудно избавляться от мысли, что Вседержитель однако не был поборником равенства. Вот бредёт против поющий, танцующий, по своему произволу с собой разговаривающий человек. кое-когда сей прислуга может броситься на тебя в ярости, Но в очень задний момент отшатнётся, будто шкурой вспомнив о каком-то страшном возмездии для каждого, который поднимет руку на белого.

 

Однажды на детской площадке пришлось звать полицию, что бы успокаивать двухметровых темнокожих подростков. Хорошо, что приехал светлый патруль. Однажды, накануне школой М.Л.Кинга я в буквальном смысле вкатился в массовую драку — от дома до дома сошлись в рукопашной ученики младших классов, разбившиеся на мафиозные стайки (типа Bloods&Crips). Вся дорога встала, водители, заблокировав двери, наблюдали из машин зa тем, как детки швыряют наперсник друга на капоты, как запинывают ногами кого-то на земле, как вжались в стены прохожие. Что это — африканские гены? или же крэк, сделавший обитателей чёрных кварталов да похожими на зверей?

 

Кто будит браниться с тем, что с физиологической точки зрения темнокожие отличаются от белокожих — ростом, силой, выносливостью? содержание табуирована, конечно, Но ведь случайно на американском ТВ нет-нет правда и покажут чемпионат по шахматам для афроамериканцев. «Чёрные могут забавлять не только в баскетбол», — таков невысказанный посыл для массовой аудитории, которая, конечно, понимает, насколько ничтожен барыш чёрных в американской интеллектуальной элите.

 

Слово «негр», вытесненное из американского обихода тоталитарной политкорректностью, заменено в настоящее время на неологизм n-word, «слово на букву Н». как так сказать неграм от этого легче. Сегрегация никуда не делась, просто теперь она приобрела более изощрённые формы.

 

***

 

А ведь вообще-то чёрных на севере США, в Нью-Йорке, Иллинойсе, Пенсильвании могло и не быть. Климат там очень не как в Алабаме или же Джорджии, зимой – осадок и пронизывающий ветер. В больших количествах негры появились в Чикаго, Нью-Йорке, Филадельфии приблизительно по тем же причинам, что и таджикские рабочие в Москве. опосля окончания гражданской войны и отмены рабства чёрные стали самой дешёвой рабочей силой, позволявшей американским олигархам (robber barons) снижать издержки и теснить любое стачечное движение. К примеру, стоило рабочим сталеплавильного производства в Хомстеде (Пенсильвания) потребовать от хозяина (Энди Карнеги) повышения зарплаты, как тогда же с юга прибывали эшелоны с людьми, готовыми делать зa гроши. Это и были штрейкбрейкеры — разрушители забастовок.

 

Вот почему семена «межнациональной дружбы» дюже лихо дали всходы и на аболиционистском Севере – казалось бы, просвещённом и либеральном. Кагда чёрные и белые рабочие начинали уничтожать товарищ друга, олигархи, понятное дело, ни за какие благополучия этому не препятствовали, даже наоборот. Иными словами, гражданская борьба и последовавшая зa ней пролетаризация чёрных — процесс, в чём-то синонимичный российскому освобождению крестьян. Буржуазии были нужны рабочие руки. Буржуазия их получила. Это и потреблять те самые «руки, которые построили Америку», о которых поёт Боно из U2. чрез сто годов автоматизация промышленности, барыш производительности труда, аутсорсинг и перенос компаний в Азию сделают их ненужными. да появятся известные теперь всему миру гетто.

 

***

 

«Ну и обезьяны», — моя знакомая скривилась при виде очередного танцующего на автобусной остановке негра. Я, помню, отчитывал её, стыдил. А после случилось поток в Новом Орлеане, и я самоуправно в некоторый момент понял, что пьяный брать свои болтовня обратно. опосля введения блокады и комендантского часа питание в Новом Орлеане перешла под контроль местных банд. посёлок и раньше считался одним из самых опасных, Но поток сделало его чем-то вроде Порт-о-Пренса, столицы Республики Гаити. Убийства, грабежи, мародёрство.

 

Заключённые местной тюрьмы по-садистски линчевали надзирателей. На дорогах шла облава зa машинами и бензином — неизвестный раскладывал поперёк трасс доски с гвоздями. С земли стреляли по спасательным вертолётам (по крайней мере, 1 упал). Жуткие багаж творились в «Супердоуме» — на стадионе, где разлив пережидали не мало тысяч. Полицейским перерезали горло, топили их в переполненных туалетах, были случаи изнасилований и убийств маленьких детей. Всё это, разумеется, не попадёт на страницы американских газет и в эфир телеканалов. воля слова. все-таки и много продолжался недолго. В городе был установлен комендантский час, в новоиспеченный Орлеан вошла Национальная Гвардия с полномочиями палить по всему, что движется.

 

Когда по каналам Нового Орлеана поплыли трупы, на улицах воцарилось спокойствие. Это был дорогой урок. Да, я увидел, как беспомощна американская полиция (муниципальные и федеральные полицейские не могли организовать элементарное взаимодействие, даже сидя в соседних зданиях, а некоторые офицеры весь вешались от безнадёги). Да, я увидел, как тонка край среди американской мечтой и первобытным хаосом. тем не менее я увидел и как эффективна в подавлении бунтов грубая вооружённая сила, внутренние войска. Martial Law — «cтреляй во всё, что движется». Вот почему все последующие всплески межнациональной дружбы уже не казались чем-то серьёзным.

 

***

 

«Знаешь, почему в Америке сроду не будит революции? – скажет мне 1 подающий надежды юрист, выпускник Колумбийского университета, с которым мы разговорились о Новом Орлеане. – Потому что в этой стране белые и чёрные ненавидят и боятся товарищ друга больше, чем бедные — богатых». то есть так. разом это несказанно корректный возражение на дилемма о перспективах сегодняшних демонстраций, прокатившихся по городам США. Нет никаких перспектив. Riots – нормальная, родовая, неотъемлемая знание американской истории. поражение — это Спутник. старый товарищ капитализма. В 60-е жена Чикаго выгорела, в 1992-м горел Лос-Анджелес. Цинциннати, Кливленд, Атланта… дозволительно и место таблица огласить… конечно сама столица, Вашингтон, окружена такими районами, что Фергюсон библиотекой покажется. И ничего. Всё под контролем. Система подавления, распыления, нейтрализации протеста работает бес сбоев.

 

***

 

Дело не расизме. человеки в черных гетто признаться доведены до состояния бессловесных животных. Гетто дозволительно точный определить по запаху. Запаху подгоревшего пальмового масла. Жирный, вкусный дым, въедающийся в одежду. да пахнет нищета. Это дух McDonald’s, Taco Bell, White Castle, снова только дряни. «Знаешь, почему здесь ни в жизнь не будит революции? – спрашивает уже новый выше- знакомый, Питер, агент уходящего поколения американцев – поколения, которое знало, как устроен двигатель внутреннего сгорания. – Потому что мы постепенно победили голод. Зелёная бунт позволила заполнить желудки до отметки, на которой бунт уже не имеет смысла». Он прав. доступный жир (cheap fat) сделал это. В гетто пухнут от сытой бедности. Представьте, несостоятельность может оставаться сытой, рыгающей. Справедливо и для Нью-Йорка, и для Парижа. Эта сытость, конечно, отправит тебя на тот знать раньше срока. В USA гетто приблизительно В любое время — область диабета. В Гарлеме он около половины взрослого населения. Диабет бес медицинской страховки означает, что вскоре около тебя начинают гибнуть суставы. Ни в одной стране мира, ни в одном городе я не видел такой концентрации людей с костылями, палками, всевозможными подставками, подпорками для ходьбы. Диабет и астма. Астма и диабет. человеки в гетто лишены главного — возможности мыслить. Лишены возможности осознавать происходящее, осознавать, что превращаются в биомассу, в студень из костей и мяса, в полуфабрикат для да любимых детьми чикен-наггетсов.

 

Утром эта много заполняет поезда метро, идущие в нижний Манхэттен, где расползается по ресторанам, мойкам, магазинам. вечер — втягивается вспять в проджекты, угрюмые многоэтажки из бурого кирпича. Каждый, который здесь попробует мыслить, заблаговременно либо прот составит компанию Мумии Абу Джамалю, иконе чёрного сопротивления, сочиняющего свои манифесты из камеры для приговорённых к пожизненному заключению. Шесть миллионов заключённых — пока или же постоянно, в частных и государственных тюрьмах. Шесть миллионов! Иосиф Виссарионович, вы можете себе это представить?

 

***

 

Впрочем, некоторым везёт, и им удаётся примкнуть к микроскопическому меньшинству, допущенному к благам американской цивилизации. вкушать ведь и состоятельные чёрные, успешные чёрные, чёрные певцы, чёрные модельеры, баскетболисты, бегуны, футболисты, боксёры. Они необходимы в первую очередь для того, что бы неуспешные не теряли надежды. На этом шансе на выигрыш, шансе на избавление держится любая лотерея, любая религия. в лад и с тем, и с другим в гетто, как правило, наполненный порядок. Лотерея и ломбард после дорогу от церкви. храм по соседству с игровыми автоматами. нисколько не изменится. Здесь сносный отроду не изменится. Даже если к Капитолийскому холму, как в 1995-м, выйдет дежурный «марш миллионов». если быстро и стоит американцам бояться революционного движения, то не в Фергюсоне, а где-то поближе к мексиканской границе.

 

Интересно, что мексиканские банды относятся к темнокожим с нескрываемым презрением. Мексиканцы считают себя выше, подчёркивают тот факт, что ни во веки веков не находились в рабстве, намекают на нужда около чёрных организации, дисциплины и идеологии, которая непременно питаться около группировок вроде сальвадорской Мара Салватруча или же М18 . Впрочем, это не очень правда. если продолжить экскурсию по Гарлему, следовало бы доконать до перекрёстка 125-й улицы и 3-й, кажется, авеню, где в одном из подвалов расположена штаб-квартира чёрных ультрас, движения да называемых «Чёрных Израилитов». Это смешная милитаристская секта, сразу напоминающая и «Чёрных Пантер» времён Малькольма Х, и «Нацию Ислама» Луиса Фаррахана, Но с откровенный фашистской идеологией. Да, пожалуй, это и снедать чёрные фашисты. Вот бы гораздо наших ультрас, верно с украинскими правосеками!

 

В обыкновенный час около дверей подвала собирается сборище одинаково экипированных жлобов. Чёрные брюки заправлены в чёрные или же светлые замшевые берцы, чёрные толстовки, чёрные головные платки. пожелание — вампир к груди, сторона — вперёд. Не зига, конечно, Но напоминает. Со мной моя темнокожая знакомая, Сара. Пробуем соглашаться об интервью. Зря. Идеологическая платформа «Израилитов» проста: все белые — это мусор, и они сгорят в огне Апокалипсиса (возможно, и раньше). То есть, если вы поняли, для любого белого диалог с этими ребятами — дивный надежда почувствовать себя чёрным. Впрочем, самим членам секты с белыми обмениваться мыслями не рекомендовано. Они смотрят через тебя, они не пожмут тебе руку, они будут выражать о тебе в третьем лице. сегодня ниггер это ты, а не они. Потому что ты — белый. Конечно, об этом клоунском братстве прекрасно знают в местной полиции и в ФБР. Конечно, оно не представляет никакой опасности. точный до тех пор, покамест находится под контролем, а вероятно выполняет свою локальную функцию — уводит с улиц малолетних бандитов, играет в войнушку, поставляет рекрутов для армии, участвует в «правильном» распределении наркотиков по району.

 

***

 

Грустная получается картина. через силу грустная, что бы конец не разнести её вдребезги. Кагда в 2006-м все мировые телеканалы в 12485709803-й раз хоронили Фиделя, карьера занесла нас в Гавану. С хромосомно-расовой точки зрения, с точки зрения доктора Менгеле, на Кубе проживают действительно такие же негры, метисы, креолы и мулаты, как и в Испанском Гарлеме или же в Новом Орлеане. будто такие же. Каково же было моё удивление, Кагда в обмен увешанных золотыми цепями, наряженных в шаровары обезьян мы встретили на улицах Гаваны людей, исполненных собственного достоинства, открытых и честных. Да, бедных, да, худых, – Но это были люди, понимаете?

 

На Кубе кушать правило: поскольку домашний автомобиль – роскошь, а общий транспорт не справляется с нагрузкой, отдельный автомобилист должен даром подвозить незнакомых людей. На туристов это постановление не распространяется, Но мы подвозили за интереса. И вот знаете, в чём принципиальное различие Гаваны от Нового Орлеана? В том, что в Гаване твоим случайным попутчиком может быть 50-летняя темнокожая тётка, учитель государственного медицинского университета. Она не знает пока, что такое Taco Bell, около неё нет купленного в доверие смартфона, на её убогой кухне простая и грубая еда, – Но около неё снедать смак собственного достоинства. Она знает, что не задохнётся от приступа астмы, её не завалят в гангстерской перестрелке, а дитя не изнасилует драгдилер, её не будит спрашивать полиция патруль, она не будит важничать от почечной колики на пороге Emergency Room. Ни одному человеку в мире не придёт в голову назвать кубинцев обезьянами либо рабами, пусть бы рабы там — в каждой семейной родословной. то есть по-этому не нужно в присутствии кубинцев буффонить по поводу Фиделя. дозволено получить в морду. как да же, как не приходится насмехаться в присутствии венесуэльцев по поводу Чавеса. дозволительно получить пулю. И последнее. ветер «Катрина», разрушивший дамбы в Новом Орлеане, шёл в Америку сквозь Кубу. власть Кубы провели своевременную эвакуацию, позаботившись о каждом, который не мог позаботиться о себе сам. Потерь между гражданского населения на Кубе практически не было. В новоиспеченный Орлеан, Кагда переполнились морги, пришлось посылать продуктовые рефрижераторы.

 

Источник: [hide]http://www.odnako.org/blogs/pyatdesyat-ottenkov-chyornogo-ob-osobennosty…[/hide]